Бен Шан
Очерк опубликован в книге «Рассказы об Американских Художниках».
Когда в 1933 году Франклин Делано Рузвельт стал президентом Соединенных Штатов, перед ним стояла колоссальная задача - поднять из руин и сплотить страну, которая оказалась на грани саморазрушения. Сельское хозяйство было разорено, биржа рухнула, а национальная хлебная корзина превратилась в миску «черной пыли». Когда-то бурная деловая активность городов застыла намертво. Семьи лишались жилищ и оказывались на улице. Банкиры выбрасывались из окон. По крайней мере четверть рабочей силы не имела работы. Не процветание - революция маячила за углом.
Проведение в жизнь коренных реформ «Нового курса» Рузвельта постепенно поставило экономику на путь восстановления. Но восемь миллионов человек были все еще безработными. Кроме того, появилась новая угроза – опасные режимы пришли к власти за рубежом, угрожая вызвать, по выражению Рузвельта, “эпидемию мирового беззакония”.
Как реакция на катаклизмы окружающего мира, многие американские художники отказались от модных интеллектуальных абстракций, чтобы писать узнаваемые каждым реалии окружающей действительности. Начиная с 1933 года, творческий потенциал работников искусства был поддержан комплексом правительственных программ. Им предлагалось, используя свой талант и способности, работать на пользу общества, получая при этом месячную заработную плату. Впервые в истории Америки правительство тратило деньги налогоплательщиков на содержание людей творческого труда, независимо от того насколько талантливы они были (некоторые были довольно посредственны).
Архитекторы проектировали объекты жилищного строительства. Фотографы запечатлевали трагедии разрушенных в результате коррозии почв и биржевого краха фермерских хозяйств. Писатели работали над созданием трудов по национальной и региональной истории. Живописцам было поручено украшать фресками и мозаиками стены общественных зданий, писать картины для провинциальных школ, музеев и передвижных выставок.
Художники, последователи критического реализма (“Social Realism”), выражали протест против современного состояния общества, несправедливости и дегуманизации индустриальной и городской жизни Америки. И они тоже получили материальную поддержку от Вашингтона. Их страстные, выразительные полотна стали эмблемами радикальных реформ, пронесшихся по стране в 30-е годы.
Художники были самого различного происхождения. Одни – выпускники лучших университетов, включая Лигу Плюща, другие выросли среди разъедающей жестокости еврейских и негритянских гетто в городах восточного побережья. Их стили также были различны, и далеко не все соответствовали требованиям реалистического искусства. Однако сюжеты картин были столь же реальны, как фотографии с поля боя. В эстетическом отношении они строго следовали пуританской философии ранних американских поселенцев, согласно которой все созданное в области искусства «без высокой моральной цели», должно быть предано анафеме.
Мудрая политика Рузвельта, выраженная в беспристрастности при распределении средств на развитие культуры, сыграла решающую роль в становлении и развитии искусства независимых художников – бунтарей. Одним из таких живописцев, существовавших на государственное пособие, был Бен Шан. Он стал лидером критического реализма и завоевал статус крупнейшего американского художника.
Высокий, сильный, громогласный – природа наградила Бен Шана щедро во всех отношениях, включая гневный темперамент, жизненную энергию, и страстный, непримиримый характер. Бен Шан родился 12 сентября 1898 в г. Каунас (в прошлом Ковно) Российской Империи. Его отец был сослан в Сибирь за революционную деятельность, но ему удалось бежать и в 1906 году перебраться с семьей в Америку. Бен Шан вспоминал, что первый сильнейший приступ гнева случился с ним в еврейской школе в Ковно:
«Неприятности начались с истории о Ковчеге Завета, который доставляли в Храм. Ковчег везли на колеснице, запряженной волами. Всевышний повелел, чтобы никто не смел прикасаться к Ковчегу, чтобы с ним не случилось. Внезапно волы сильно наклонили Ковчег, и казалось, он вот-вот упадет. Один человек бросился, чтобы поддержать Ковчег, и дотронулся до него. И был сражен мгновенной смертью. После того, как нам прочитали эту историю, я отказывался целую неделю посещать школу. Негодование охватило меня. Я считал наказание страшно несправедливым. Мне кажется, я и сейчас так чувствую».
Нетерпимость ко всему несправедливому уже господствовала в его характере, хотя ему еще не было и восьми лет. Именно в этом возрасте он с семьей прибыл в Америку. Будущий художник рос в грязных трущобах Бруклина, где местные крутые заправилы силой втянули его в свою кампанию и заставляли рисовать мелом на асфальте портреты своих кумиров – профессиональных бейсболистов. Под давлением и по необходимости он научился рисовать точно и аккуратно, и в то же время заточил острое лезвие своего характера. Затаенный гнев и ненависть к насилию завершили обучение искусству протеста.
В 15 лет Бен Шан поступил на работу подмастерьем в литографическую мастерскую. Здесь он приобрел основные навыки художественного мастерства - точность линии, чистоту и ясность колорита. Последующее увлечение Бен Шана изображениями букв и цифр также частично объясняется богатым опытом работы над ярлыками и этикетками. Он доработал до должности мастера и накопил достаточно денег, чтобы провести 1920-е годы, путешествуя по Европе и изучая искусство великих живописцев. Обобщенность форм, контрасты цветовых сочетаний полотен Сезанна послужили основой для дальнейшего творчества Бен Шана.
Когда в конце 20-х годов он вернулся домой, это был уже опытный, зрелый художник. Он решил писать современную Америку такой, какой он ее видел. «Есть большая разница в том, как мнется пальто, сшитое из дешевой ткани, и как мнется пальто, сшитое из дорогого материала. Эта разница также важна и эстетически. Когда я смотрю на обычную одежду взглядом художника, она становится объектом живописи, таким же, как пурпурные мантии на картинах Тициана». Различие между «бедными» и «богатыми» ясно выражено в картинах Бен Шана - его «имущие» выглядят так, как будто у них всего слишком много. В то же время «неимущие» - тощие, как борзые псы с грустными глазами спаниелей.
«Я всегда считал, - говорил Бен Шан, - что мне не повезло – не пришлось жить во времена великих событий и вот, внезапно, я понял – произошло нечто чрезвычайно важное! И мне есть, что изобразить на полотне!».Так Шан вспоминал момент, когда он, как живописец протеста, нашел свою роль и истинное предназначение. Именно в это время в Америке свершилась судебная расправа над участниками рабочего движения Николой Сакко и Бартоломео Ванцетти.
Итальянские иммигранты были обвинены в 1920 г. в ограблении и убийстве кассира и охранника обувной фабрики в штате Массачусетс. Несмотря на отсутствие доказательств и путанные показания свидетелей, рабочие были признаны виновными. Приговор вызвал бурные протесты не только в США, но и во всем мире. Многие передовые люди считали, что преступление Сакко и Ванцетти заключалось лишь в том, что они были иммигранты и откровенные анархисты.
В 1923 году преступник, задержанный полицией по другому делу, признался в ограблении и убийстве на обувной фабрике. Однако, в апреле 1927 года Сакко и Ванцетти был оглашен смертный приговор. Телеграмму с просьбой о помиловании прислал Альберт Эйнштейн. Несколько раз исполнение приговора откладывалось, но 23 августа 1927 года Сакко и Ванцетти были посажены на электрический стул. (Спустя много лет, в августе 1977 года, губернатор штата Массачусетс подписал документ, в котором официально признавались ошибки судебного разбирательства и несостоятельность обвинения Сакко и Ванцетти).
Возмущенный свершившимся беззаконием Бен Шан создает серию из 25 полотен, названных им «Passion of Sacco and Vancetti»(1) , в которых осуждение и казнь рабочих-анархистов представляется, как чудовищное повторение Страстей Христовых в буржуазном обществе ХХ столетия. Эти работы сделали Бен Шана известным во всем мире.
Картины написаны в гневной, нарочито упрощенной манере, с острыми, как бритва, характеристиками. Художник противопоставляет полные скорби образы рабочих саркастическому гротеску в изображении их тюремщиков, выражая горечь и негодование против жестокого судилища. Основные образы серии представлены в мозаике в Syracuse University, созданной Бен Шаном в 1967 году.
В дальнейшем художник продолжал писать бедняков, рабочих - обездоленных, одиноких, с печально застывшими лицами, а также полные обличающей сатиры портреты политиков. В 1933 году Бен Шан начинает работать со знаменитым мексиканским художником Диего Риверой над настенной фреской для Рокфеллер-центра в Нью-Йорке. Грандиозное произведение подвергалось яростным нападкам уже в процессе создания и было уничтожено до своего окончания за радикальные революционные идеи и включенные в фреску изображения коммунистических лидеров, в том числе Ленина.
В 1935-38 годах Бен Шан работает по программе президента Рузвельта в качестве фотографа, запечатлевая тяжелое положение сельскохозяйственных рабочих. Кроме этого, он делает множество снимков скрытой камерой на улицах Нью-Йорка. Эти работы послужили исходным материалом для картин, настенных панно и плакатов, созданных им во время второй мировой войны.
«Ты пишешь что-либо, потому, что ты это очень любишь, или потому, что ты это ненавидишь» - утверждал художник. Картина «Красная лестница»" ("The Red Stairway")(2) явно произошла от ненависти к войне. Полотно наглядно показывает влияние, как фотографии, так и плаката, объединяя в незабываемом образе абсолютную реальность снимка и резкие, контрастные краски плаката.
Освоенные Бен Шаном методы документальной фотографии, искусство живописи и литографии позволяли ему в работе над произведениями использовать наиболее подходящую технику. Примером может служить знаменитый плакат “Сварщики” (“The Welders”)(3). Плакат отразил произошедший в тот период прорыв в борьбе за гражданские права, так как нехватка рабочей силы во время войны, вынудила многие отрасли промышленности понизить расовые барьеры. Цветные и белые работали рядом, согласно президентским указу, запрещающему дискриминацию.
Бен Шан активно участвовал в деятельности прогрессивного объединения художников, возмущенных войной и разгулом фашизма за рубежом, нищетой и социальной несправедливостью дома, в Америке. В этот период в произведениях Шана отразилась борьба света и мрака, гармонии и ужаса, появилась тема мрачной, грубой, необузданной силы, символически воплощенной в образе минотавра.
После окончания войны душевное состояние художника смягчилось. Он перешел от идей критического реализма к принципам личного, персонального реализма, с раскрытием скорее философских, чем социально-политических проблем. «Я предпочитаю называть свое искусство личным реализмом, - объяснял художник. - Различие в том, что критический реализм диктуется снаружи, а личный реализм отражает твои собственные убеждения и способность со всей прямотой выразить их на полотне». Несмотря на изменения в идеях, художественный метод Бен Шана сохранился – сильный, острый, упрощенный – стилизация «наивного», не испорченного цивилизацией искусства художников-примитивистов.
Не все живописные работы Бен Шана происходили от одной любви или ненависти, и это означало новую глубину его искусства. В картине «Весна» ("Spring")(4) художник запечатлел чувство «горькой радости», захватившей его душу. «Каждую весну, – объяснял художник, - повторяется одно и то же – юношеское воображение беспечно обращается к мыслям о любви и одновременно к смерти и неизбежной потере».
Абстракционисты были недовольны – они утверждали, что такие картины, как «Весна», чрезмерно сентиментальны, чувствительны.
Идеалисты же настаивали на том, что они слишком мрачные и жестокие. Бен Шан, как тигр, огрызался, давая отпор и тем, и другим. «Что - в этом мире уже нет больше слез и страданий? - гневно допрашивал он абстракционистов, – и вся наша жалость и возмущение сводится к нескольким со вкусом расположенным прямым линиям или хаотическим пятнам краски, выдавленной из тюбика на лежащий на полу холст?!»
Идеалистам ему тоже было, что ответить, и он, грозно повышая тон, заканчивал яростным взрывом: «Все маховые колеса коммерции и рекламы крутятся днем и ночью, чтобы доказать колоссальную ложь и пропагандистскую фальшивку, что Америка безмятежно улыбается. И они хотят добавить к этому мою долю процента?! Черт побери! Никогда!»
С 1948 года творческий интерес Бен Шана захватила еврейская тематика. Художник иллюстрировал Haggadah, книгу посвященную Пассоверу, создал картины и рисунки, основанные на буквах иврита. С 1961 по 1967 г. трудился над витражами для синагоги Temple Beth Zion, Buffalo, NY.
Популярность Бен Шана достигла таких высот, что в середине 50-х его выбрали представителем изобразительного искусства Америки на Венецианском Биеннале, являющимся одним из самых известных форумов мирового искусства. В 1956 году Бен Шан начал преподавать в Гарвардском университете. Его лекции явились подведением итогов гуманистической, анти-абстрактной философии художника и были опубликованы под названием «The shape of content».
После смерти Бен Шана в 1969 году композитор William Schuman написал симфоническую кантату “The Praise of Shan” “Слава Шану!“, впервые исполненную 29 января 1970 года нью-йоркским филармоническим оркестром под управлением известного американского дирижера Леонарда Бернстайна.
Примечания:
(1) Ben Shahn “Passion of Sacco and Vancetti”
(2) Ben Shahn “The Red Stairway”
(3) Ben Shahn “The Welders”
(4) Ben Shahn “Spring”
Комментариев нет